Понятие элиты

Рассмотрев генезис элитарных концепций и попытавшись их типологизировать, мы может перейти к основному — их содержательному анализу и выделению общезначимых для ряда направлений элитизма положений.

И тут мы сразу же столкнемся с острыми дискуссиями, которые вращаются вокруг двух главных проблем: во-первых, с пониманием этого термина, с дефиницией, с законностью его употребления и, во-вторых, с вопросом о соотношении элиты с другими категориями, раскрывающими социальную структуру и динамику общества — понятиями массы, класса, страты, лидерства и, прежде всего, с соотношением элиты и господствующего класса.

Причем мы обнаружим целый калейдоскоп самых различных толкований этого термина.
На XIX Всемирном философском конгрессе в секции политической и социальной философии, где в числе других вопросов обсуждалась и проблема политической элиты, справедливо отмечалось, что все говорящие и пишущие об элите интуитивно понимают, о чем идет речь, но как только пытаются эксплицировать это понимание, так неминуемо возникают разногласия, обнаруживается огромный разброс мнений и точек зрения, порой диаметрально противоположных.

В XX веке понятие элиты прочно вошло в социологические и политологические словари. Вошло, несмотря на многочисленные возражения со стороны некоторых социологов, целого ряда направлений социально-политической и социологической мысли.

Прежде всего, это возражения со стороны марксистов, многие из которых избегают употреблять этот термин, считая, что он не «стыкуется» с Марксовой теорией классов и классовой борьбы (кстати, эта точка зрения, на наш взгляд, ошибочна), не говоря уже о том, убеждении, что, если какая- то теория не совпадает с теорией марксизма, она не верна, явно догматична.

Однако другие возражения марксистских социологов против употребления этого термина более весомы: если он обозначает господствующий эксплуататорский класс, то не несет никакого нового содержания, значит, и не нужен (в полном соответствии с учением У. Оккама о том, что не следует умножать сущности); если же с его помощью классовая дифференциация общества подменяется дихотомическим делением элита — масса, то он ненаучен.

Однако подобная постановка вопроса, ведущая к элиминированию элитологической проблематики, неминуемо ведет к обеднению анализа политических систем.

Но возражения против правомерности этого термина раздаются не только со стороны марксистов, но и среди части сторонников теории политического плюрализма, полагающих, что термин «элита», годный для характеристики примитивных политических систем, неприменим при анализе современных демократических структур.

Правда, и они при анализе современных политсистем считают возможным использование этого термина при анализе тоталитаризма, когда дихотомия элита — массы может оказаться эвристической, как, в частности, полагают английские политологи С. Мор и Б. Хендри, не без основания утверждающие, что теории элиты приложимы к коммунистическим политсистемам, где власть сосредоточена в руках руководства компартий, образующих авторитарную элиту, контролирующую все стороны социальной жизни.

Наконец, против этого термина высказываются радикальные демократы, считающие, что наличие в обществе элиты означает узурпацию ею власти у народа (или хотя бы части этой власти): они полагают, что уже само делегирование народом власти лишает его части суверенитета (собственно, эту мысль высказывал еще Руссо, считавший, что, делегируя суверенитет, народ лишается его).

Однако неминуемо возникает вопрос о технической возможности управлять обществом без элиты (выше мы видели, какой ответ давал на него Р. Михельс).

Есть и чисто терминологические возражения, касающиеся того, что неправильно и даже аморально применять термин «элита», этимология которого не допускает сомнений в том, что имеются в виду лучшие, наиболее достойные люди по отношению к власть имущим, среди которых мы чаще видим людей циничных, неразборчивых в средствах, жестоких; недаром Ф. Хайек писал в «Дороге к рабству», что «у власти оказываются худшие».

Но хотя все эти возражения имеют определенные основания, отказ от термина, который отражает определенную социально-политическую реальность, определенное социальное отношение, сам по себе неконструктивен.

Раз существует конкретное явление — особая роль правящего меньшинства в социально-политическом процессе, значит, нужен и соответствующий термин, фиксирующий его. Иное дело, что Парето ввел не самый удачный термин, но поиск ему замены на другой — «правящая верхушка», «господствующий класс», «правящее меньшинство», «господствующие слои», «контролирующее меньшинство» и т. д. мало что дает — ведь это будет спором о словах.

В этой связи вспоминаются слова Б. Рассела, который, ссылаясь на Ф. Бэкона, говорил о том, что достаточно уточнить термины, чтобы элиминировать большинство споров, которые и ведутся из-за разного понимания слов.

Итак, бессмысленно вести спор о словах, гораздо плодотворнее дискуссии не терминологические, а содержательные, прежде всего, о месте и роли элиты в социальной структуре общества, о том, определяет ли она социальный процесс, является ли внеклассовой социальной группой, выражающей интересы общества в целом, как настаивает ряд авторов, или же это верхушка господствующего эксплуататорского класса, осуществляющая государственное руководство во имя поддержания социальной системы, которая ставит этот класс в привилегированное положение, позволяя эксплуатировать народные массы.